Я натянула куртку и застегнула молнию. В процессе застегивания верхнего слоя на пуговицы, выяснилось, что одна из них подозрительно слабо держится на гнилых нитках, а вторая уже оказалась в моей руке, оставив в ткани хищный оскал из обгрызенных ниток. Такое чувство, что помимо тучи, заглянувший ко мне на огонек, ночью в квартиру пробрались бобры, совершили наглую диверсию на пуговицы, и растворились в пространстве, прежде чем я смогла бы их поймать.

Со злостью вырвав нитки из куртки (попутно чуть не лишившись самой куртки), я взяла сумку и покинула квартиру.

Воздух в парадной был как всегда свеж, чист и осязаем на ощупь. В дымном мареве, колыхающемся на уровне глаз, можно было вешать топор, а примеси, закрадывающиеся в удивительный аромат дешевых сигарет, говорили о том, что курильщики, уходя в свой рейд, к лестничным пепельницам, редко когда вспоминают о том, что готовится у них на плите. Как говорится, а чего там только не было!

И стухшая еще при жизни рыба, и мясо, жертва птичьего гриппа, а может и свиного, до кучи, и почему-то несвежие тряпки. Хотя, если они еще

кипятят, то скоро к нам нагрянет клоун из рекламы,со своим чудо – порошком, отстирывающим даже кровь (упырям на заметку).

На улице меня ждала каша под ногами и некая субстанция, сыплющаяся с неба. С первого взгляда определить ее состав мне не удалось, но хотелось бы верить, что это все же был снег, так как на улице середина января.

Черный провал лестницы приглашающее разверз свою ненасытную пасть передо мной. В глубине его слабо виднелась дверь – вход в слабоотапливаемое помещение кухни. Я сделала первый шаг и тут же пожалела о нем.

Пришла я в себя от боли, и с удивлением обнаружила, что сижу на каменном полу, как раз напротив двери. Это открытие повергло меня в еще больший шок, и я попыталась подняться. Ага, конечно!

Судя по ощущениям, я сломала все кости в ноге и теперь никогда больше не смогу встать. Мозг же напротив говорил мне, что мои ощущения врут, ибо, что такое ломать конечность, он не знал.

Первым, как ни странно опомнился речевой